Форум » Сhronicles » 16.02.77 У женщин удивительная интуиция. Они замечают все, кроме очевидных вещей [Walter, Brown] » Ответить
16.02.77 У женщин удивительная интуиция. Они замечают все, кроме очевидных вещей [Walter, Brown]
Master Game: Место действия: коридор, ведущий в Большой Зал Действующие лица: Эрика Уолтер, Ллойд Браун Время действия: завтрак, после эпизода «Благими намерениями...» Краткое описание ситуации: Эрике сложно поверить в честность Ллойда относительно его чувств к ней, но оставить без внимания произнесенные слова девушка не может. Утащив парня из Большого Зала, Эрика тут же теряется и не совсем понимает, как же начать разговор о произошедшем. Придет ли ей на помощь Ллойд или между ними так и останется пропасть недопонимания?
Ответов - 13
Erika Walter: Разворачивающееся действо вызывало противоречивые чувства. Эрика перевела взгляд на Ллойда, и сердце девушки снова сжалось. Все было таким странным, таким невероятным, что так просто и быстро поверить в сказанные парнем слова, она не могла. Возможно, причина крылась в глубоко спрятанной неуверенности в себе, а возможно, дело было в том, что для нее все это было в новинку. Она еще не до конца разобралась в собственных чувствах по отношению к Брауну, но не могла не признать, что он за столь короткое время стал ей дорог. Некстати, а возможно, очень даже кстати, вспомнились их поцелуи на башне во время празднования Дня Святого Валентина. Кровь прилила к щекам, а внутри что-то шевельнулось, толкая на совершенно безрассудное действие. Им нужно поговорить. И если он не предпринимает к этому попыток, то хотя бы она должна это сделать. Пусть ей никогда не давались выяснения отношений, да и открытых конфликтов Эрика всегда старалась избегать, но жить дальше роя туннели в овсянке, не смыкая ночами глаз, сторонясь Ллойда и подвергаясь каким-то странным попыткам окружающих помочь ей увидеть истину – не могла. Не дав себе времени опомниться и осмыслить пришедшее в голову, Эрика схватила Брауна за предплечье и решительно потянула, двинувшись в сторону выхода из Большого Зала. Хватит уже ходить вокруг да около и позволять другим решать их проблемы. Они должны как-то справиться с этим сами. А лучшего способа, чем поговорить, Эрика не видела. Протащив Ллойда за собой по проходу, девушка вышла в коридор, где благополучно и затормозила, озираясь по сторонам. Краска еще сильнее прилила к щекам. Эрика облизала пересохшие губы и робко посмотрела на Брауна: - Нам нужно… поговорить, - хрипло известила его она, поспешно выпуская его предплечье, и чувствуя себя еще большей дурой, чем до этого.
Lloyd Brown: Конечно, разыгранное шоу увлекло, но не настолько, чтобы позабыть о существующих проблемах. Он хотел, чтобы Эрика ему поверила, особенно после представления Генте. Вопрос в другом – насколько… убедительно Силинда сыграла свою роль. Сам Ллойд дал бы рейвенкловке восемь из десяти баллов. Да, определенно, в ней, в некоторой роде, погибает неплохая актриса. Впрочем, ведь любой фотографу-сплетнице необходимо в той или иной степени обладать зачатками актерских способностей, чтобы в самый критический момент красиво выходить, сохраняя собственное достоинство. Ллойд криво усмехнулся – интересно, как она сохранит свое достоинство после поцелуя со Снейпом? Браун мысленно пообещал себе, что сделает все возможное, чтобы этот надуманный роман продлился как можно дольше. На руку опустилась такая знакомая, тепла ладонь. Опустилась, схватила и потянула в сторону выхода. Ллойд безропотно последовал за Эрикой. Куда угодно, лишь бы с ней. Он знал, что им еще предстоит разговор. И надо полагать, разговор не из легких. Дурацкое чувство deja vu. Но во всех прощальных разговорах он никогда не принимал участия, лишь стоял рядом, опустив глаза в пол, и выслушивал гневные реплики в свою сторону. Девчонки бесились невозмутимости Брауна и, выпалив нечто обидное, резко разворачивались и уходили. Навсегда. Но может потому и уходили, ведь хаффлпаффцу было решительно все равно есть ли у него подружка или нет. «Сейчас все иначе», - думал Ллойд, следуя за Эрикой. Она ему нужна. Очень. А, значит, нужно брать контроль над ситуацией в свои руки. Он остановился напротив девушки, и когда она отпустила его, он сложил руки на груди. Такой отчаянный жест самозащиты. Он не хотел, чтобы сейчас в него полетели слова о расставании. Нет, нужно как-то переубедить Эрику, доказать, что он был искренен с ней. Он занервничал. А поскольку Эрика не находила слов, Ллойд решил начать говорить первым. - Послушай, - на этом закончились все мысли. Хотелось сказать столько всего. Но что из всего этого многообразия выбрать? Попросить прощения? Глупо как-то. Он еще извиниться за свое поведение, но чуть позже. Сказать, что он ее любит до безумия? Она может воспринять признание как издевательство, как несколько минут назад. Ллойд закусил губу и, кажется, нашел верный выход их ситуации. Он поймал руку Эрики, ту, которой она вцепилась в него, утягивая из Большого Зала, и прижал ладонь к груди, туда, где рвалось на волю его сердце. - Оно бьется только благодаря тебе. Только для тебя. Чувствуешь? А сердце выбивало какой-то свой сумасшедший ритм.
Erika Walter: Не то, чтобы она думала о расставании с Ллойдом. Скорее, она просто не считала, что у нее были какие-либо права на него, и их отношения – это нечто большее, чем просто дружеское проведение времени друг с другом. Но собственная реакция на сцену с фотоаппаратом явно доказывала, что в глубине души Эрика все же хотела верить, что они с Брауном пара. А это, в свою очередь, и стало причиной того, что сейчас Уолтер изо всех сил пыталась понять, почему же ее так ужасает лишь мысль о том, что их общение закончится, тем более закончится таким странным образом. Впрочем, она не собиралась ни принуждать его к разговору, ни требовать объяснений. Если для него их общение что-то значит, он найдет способ достучаться до нее и успокоить. Ллойд сложил руки на груди, становясь перед ней. Взгляд Эрики стал чуть удивленным. Такой откровенный жест защиты. Неужели он ждет, что она собирается нападать на него? Взгляд медленно скользнул вверх, пока не встретился со взглядом хаффлпаффца. Нужно, наверное, было что-то сказать, как-то продолжить то, что она обозначила фразой: «Нам надо поговорить». Но у Эрики не находилось слов. В этот момент она отчетливо осознала, что у нее нет прав обижаться на него за то, свидетелем чего ей не посчастливилось стать. Кто она ему вообще такая, чтобы устраивать сцены разборок и требовать объяснений? Эрика вздохнула, и уже было хотела рассказать все то, о чем она только что подумала, а заодно и извиниться за свое поведение, которое поставило их обоих в столь неловкую ситуацию, но Ллойд подал голос, и девушка замерла, слушая лихорадочные удары своего сердца, которому хватило одного слова «послушай», сказанного Брауном, чтобы наполниться надеждой и волнением и сорваться с цепи. Впрочем, после него последовала пауза, которая лишь сильнее сковывала тело, заставляя сходить с ума от волнения и недопонимания ситуации. «Что же он хочет сказать?» - мелькнула практически паническая мысль, прежде чем Эрика ощутила на своей руке пальцы Ллойда, а под ладонью – легкую вибрацию его сердца. Во рту пересохло. Девушка некоторое время могла смотреть только на тыльную сторону своей ладони, вбирая в себя стук сердца хаффлпаффца. От его слов по позвоночнику побежали-потекли мурашки, усиливая волнение и напряжение этой сцены. Спустя пару мгновений, девушка снова заглянула в глаза Брауну. А потом, точно загипнотизированная, сделала шаг вперед, оказываясь практически вплотную к нему, и коснулась его теплых губ своими губами, ощущая, как от этого легкого касания внутри начинают вихриться чувства, опаляя и разжигая, усиливая волнение и надежду.
Lloyd Brown: Что за свойство времени останавливаться в самый ответственный момент? Куда-то резко пропал привычный хогвартсовский гул, а в ушах раздался шум собственной крови, сквозь который отчетливо проступали размеренные удары сердцебиения. Никогда Ллойд так сильно не волновался. Никогда так сильно не переживал из-за отношений. Но все приходит впервые, как и первая настоящая любовь. Да, Браун, наконец, признал, что это есть самая настоящая любовь. Потому что он готов бороться за нее, идти до конца и доставать с небес самую яркую звезду. Ответный шаг Эрики не был неожиданным. Ллойд на самом донышке своей души надеялся, что еще ничто между ними не закончено. И, более того, это только начало. Просто… небольшое испытание перед чем-то большим. Да, виноват только он и никто кроме. Но теперь все будет иначе. Теперь он будет взвешивать каждый сделанный шаг вперед. Ведь отношения – это всегда ответственность и хаффлпаффец чувствовал, что готов взвалить ее на себя. Ему пора взрослеть. Как бы ни хотелось навсегда остаться в своем бесшабашном подростковом возрасте, нужно думать о стабильном будущем, в котором будет место его любимой. Неумелые, несмелые шаги навстречу. Еще стесняются друг друга, боятся причинить неудобство или страдание. Но уже тянутся. И отношения – это не только взаимоподдержка и подставлено твердое плечо, а еще и нежность во всех ее проявлениях. Ллойд, поддавшись настроению Эрики, резко обхватил ладонями ее плечи и, сделав несколько шагов назад, потянул и себя и девушку в темноту. И уткнулся спиной в холодную стену, даже не обратив на это досадное упущение внимания, ведь в его руках была Эрика. А между ними разгорался пожар. Ллойд жадно целовал девушку в губы, наконец, заполняя себя тем ощущением, которого был лишен все это время, что происходило разбирательство между ним, Эрикой и Силиндой. Ллойд резко выдохнул и отстранился. Слова извинения так или иначе должны были быть произнесены. - Прости, - он замялся. – Ты же знаешь, я всегда открыт новым экспериментам. Мне было интересно увидеть себя на снимках… - Ллойд сделал паузу, подбирая слова, - нестандартного плана. Любопытство мое удовлетворено и я вряд ли захочу продолжить эксперимент подобного рода. Но знаешь, я довольно фотогеничен. И ты тоже. Я бы хотел иметь у себя один наш общий снимок.
Erika Walter: Его губы были мягкими, теплыми и жадными. Он точно пытался насытиться этим поцелуем, поглотить ее, но это не пугало, лишь усиливало те волны жара, что снова затанцевали и завихрились внутри нее. Эрика уже не боялась их, уже зная, что они не приносят неудобств, это не больно. Это приятно, волнующе и сладко. До безумия сладко. Ее сердце неслось вскачь, гоня кровь по венам, которая, казалось, вот-вот вскипит и забурлит. И вместе с тем девушка еще пыталась как-то анализировать собственные ощущения, но с каждым новым касанием губ Ллойда, ей все сложнее это удавалось. Она лишь чувствовала, как к губам приливает кровь, делая их припухлыми и алыми. Как эти самые губы отвечают на жаркие и жадные поцелуи Брауна, как приоткрываются навстречу его губам, робко прихватывают его язык, а кончик языка скользит по его зубам, касаются его языка, мягко и осторожно. И нет сил, чтобы отстраниться и прервать это сумасшедшие движение навстречу друг другу. И нет даже мыслей о том, чтобы прерывать, потому что в этот миг мир для нее замкнулся на нем, на его лихорадочных поцелуях, на его руках, обхватывающих ее плечи. Пальцы Эрики зарылись в волосы Брауна на затылке, ероша пряди, вторая рука обвилась вокруг его шеи, пальцами ощущая холод камня. Ллойд отстранился, прерывая эту лихорадочную пляску их губ. И лишь спустя несколько мгновений, за которые Эрика смогла кое-как восстановить сбившееся дыхание, немного притушить жар тела и осознать реальность происходящего, она вдруг поняла, что они каким-то чудесным образом уже не стоят посреди холла, напротив дверей, ведущих в Большой зал, а находятся в темной нише рядом с лестницей. Щеки, успевшие раскраснеться во время поцелуя, вспыхнули еще сильнее. Руки медленно опустились на плечи парня, а взгляд стал слегка смущенным. Браун тем временем заговорил. И от его слов и тона, сердце снова ожило и начало стучать быстрее, ощутимее. Она сама вполне была готова к «новым экспериментам», но эксперимент подобного рода никогда не приходил ей в голову. Эрика с удивлением осознала пришедшую вдруг мысль, что если ему так хочется пофотографироваться обнаженным, возможно, если у нее появится камера, она могла бы позволить ему подобное развлечение. Конечно, если по ту сторону объектива будет она. И тут же отогнала эту странную мысль, от которой по телу вновь побежали волны жара. Вчера ей хватило одного взгляда мельком, чтобы понять, что Ллойд обнажен перед Генте, и ее настолько расстроил этот факт, что она не удосужилась рассмотреть его наготу как следует. Да и с того расстояния, на котором она находилась, это вряд ли было бы возможно сделать как следует. Но если бы у нее была такая возможность…. Эрика приложила достаточно усилий, чтобы отогнать эти мысли. Облизала вдруг пересохшие губы и несколько непонимающе уставилась в глаза Ллойда, пытаясь осмыслить только что сказанное им про их общий снимок. - Мм…, - спустя мгновение молчания, выдала она, хлопнула ресницами и кашлянула. Голос сел, в нем проскальзывали хриплые нотки, которые были следствием жара, распространяющегося внутри ее тела, - Надеюсь, ты не имеешь ввиду… общий снимок… жанра… подобного вчерашним экспериментам? – Эрику окатила волна смущения от собственного вопроса, но она не могла не задать его. И от мысли о том, что он именно это и имеет ввиду, стало и жарко, и страшно.
Lloyd Brown: Браун тихо рассмеялся, памятуя о том, что ниша находилась в непосредственной близости с выходом из Большого Зала, и любой громкий звук мог обнаружить Ллойда и Эрику. Нет, никто не должен нарушить их уединение, особенно сейчас. Вроде бы и разобрались с непониманием, а момент все еще ломкий и один неосторожный шаг может безжалостно сломить то, через что им уже пришлось пройти. - Ты знаешь, я имел в виду совершенно обычный снимок. Например, начинающийся макушками наших голов и заканчиваясь вот здесь, - он ребром ладони ударил по своей груди в районе солнечного сплетения. – Представь, наши щеки прижаты друг к другу, твоя рука обнимает мою шею, моя – устроилась на твоих плечах. А наши глаза, ровно как и губы, счастливо и искренне смеются. Я бы не только повесил такую фотографию под пологом, но и поставил бы в рамочку на письменно столе. И еще один экземпляр я бы разорвал пополам и половину с твоей фотографией вставил бы в свой кошелек. Таким образом, ты была бы со мной всегда и везде. А еще… а еще что-нибудь сумасшедшее. Ну, с полным кавардаком на головах. Или ты у меня на плечах и мы оба такие сбежавшие из Мунго отдела клинической психиатрии. Вариантов много, не хватит и целой жизни, чтобы запечатлеть каждый момент. Хаффлпаффец на мгновение умолк. - Послушай, а это идея! Ведь есть же самопищущие перья, так почему бы не сделать самофотографирующие фотоаппараты? Летают такие колдокамеды вокруг человека и щелкают его каждое мгновение. Ллойд быстрым движением поцеловал Эрику в нос и, отстранившись, лукаво загнул обе брови вверх. - Но если ты думаешь о фотосессии типа той, свидетельницей который тебе выпало стать, то здесь я тоже не против. Будет что согревать меня холодными ночами, когда ты выпустишься из Хогвартса, в то время, как я буду париться здесь еще целый год. И почему надеешься? Подобные эксперименты привносят разнообразие в нашу жизнь. Ты не подумай ничего такого. Я не стремлюсь увидеть тебя обнаженной, хотя мне бы хотелось, - Ллойд умолк, смутившись. – То есть… мы ведь еще про фотосессию говорим? Ллойд покраснел. И искренне понадеялся, что Эрика в темноте не увидит расползающиеся предательские красные пятна по его щекам и шее. Пусть в его жизни и были девушки, но не с каждой, далеко не с каждой отношения заходили так далеко. По сути, любой контакт выходил сумбурно, и в ускоренном темпе. Все не то, не то. Это лишь удовлетворение плотского голода, а Ллойд бы хотел получить немного больше. Намного больше. И, конечно же, он не намерен поторапливать Эрику с этим. Сколько там положено ухаживать за девчонками, прежде чем делать намеки определенного рода? Два месяца? Эрика сама решит, когда и что будет происходить между ними.
Erika Walter: Эрика смотрела на Ллойда широко распахнутыми глазами, слушая его рассуждения по поводу их общих фотографий. Это было так… странно. Странно и тепло. Пока он говорил, забылось смущение, вызванное обсуждением пикантности увиденной ею вчера фотосессии, вместо него пришло мечтательное вдохновение и радость. - Мне эта идея нравится, - улыбаясь, заметила Эрика, кончиками пальцев убирая прядь волос Ллойду за ухо и ловя себя на мысли, что ей нравится касаться его, ощущать его тепло, такое близкое и волнующее. Как странно, всего несколько недель, и она уже заглядывает в будущее, осознавая, что ей будет очень сложно не видеть его каждый день, не иметь возможности коснуться, услышать его веселый голос, рассказывающий об очередной гениальной идее, которая обязательно придется ей по вкусу. Возможно, это и правда любовь. Но Ллойд не дал ей окончательно раствориться во вдохновляющем воздействии его речей, снова затронув тему обнаженки на фотокарточка и не только на них. Щеки Эрики вспыхнули, мучительный румянец от только что произнесенных слов опалил, стало труднее дышать и захотелось спрятаться. Но она не спряталась, продолжая вглядываться в его глаза, чутко улавливая его смущение и где-то глубоко внутри понимая, что, наверное, когда-нибудь это случиться, и она вовсе и не против, наверное. Ну, по крайней мере, когда это случиться, она будет не против. И уж конечно, в эту минуту она думала вовсе не о фотографиях и фотосессиях. Тряхнув головой, Эрика кашлянула и выпалила на одном дыхании, глядя парню в глаза: - Ты, правда, думаешь, что это любовь? - от чего еще сильнее смутилась, но раз уж тема зашла так далеко, что в голове волей-неволей возникают весьма странные, пикантные образы, от которых в дрожь бросает, а по позвоночнику текут мурашки, то почему бы не уточнить некоторые детали их взаимоотношений? - Нет, ну… я просто… Не то, чтобы я сомневаюсь в твоих словах… Но…, - запинаясь и путаясь в словах, которые отчего-то вдруг стали тяжелыми и цепляющимися за язык, решила все-таки уточнить девушка, - Просто… Это ведь серьезно… Ну, любовь…, - взгляд ее стал беспомощным, точно она ожидала, что Ллойд поймет ее и так, самостоятельно заполнив пропуски в рваном монологе. По сути, любовь представлялась ей куда как более серьезным словом, нежели обычное определение возникающих отношений романтического характера. О любви говорят, когда начинают строить планы на будущее, когда покупают кольцо и придумывают имена первых пятерых детей, когда приходит понимание, что отношения, несмотря ни на какие препятствия, могут существовать и поддерживаться, когда… в общем, это очень серьезное заявление, для которого они, наверное, очень мало друг друга знают. Ну, так принято полагать, по крайней мере. С другой стороны, общепринятые рамки имели мало значения, да и серьезности, что у нее, что у Ллойда было не так уж много, если, опять же, смотреть с точки зрения постулатов, навязываемых обществом. Посему, Эрика определяла для себя любовь, как складывающийся из маленьких деталей карандашный рисунок, который занимает определенное место где-то внутри самосознания, и уже вокруг него, полагаясь на него, расцветают прочие чувства, инстинкты и восприятия. Ллойд вполне мог бы быть художником этого рисунка, но для определения степени его возможности влиять на это, наверное, нужно было еще время. Впрочем, как и большинство впервые влюбленных, а Эрика в настоящее время представляла именно этот «класс» людей, она готова была согласиться, что это любовь, самая настоящая и самая необыкновенная, которая будет лишь длиться и шириться и никогда не закончится. - Я… не хочу сказать, что… что… что я тебя не люблю… но… я… это ведь… ну, ты понимаешь, что это достаточно серьезное заявление… ты…нет, я не хочу тебя обидеть или уязвить… но… у тебя ведь были другие… девушки, - выдавливала из себя слова Эрика, - ты… ты всем это говорил? И... ты правда... у тебя были...с ними..., - голос сел, медленно сошел на шепот, пока девушка и вовсе не замолчала, не зная, как спросить его о том, как далеко он заходил с девушками и чего, в таком случае, ждет от нее.
Lloyd Brown: Нравится. Ллойд удовлетворенно кивнул, мысленно рисуя еще варианты поз и обстановок для фотографий. Вот он в строгом костюме, белой рубашке и с темно-бардовым галстуком, а это Эрика на высоких каблуках и ослепительном темно красном платье – они танцуют танго, он медленно отводит ногу в сторону и наклоняется, отчего хаффлпаффка прогибается, опираясь о сильные руки партнера. Оба смотрят друг друга в глаза, во взглядах страсть, и в этот момент сбоку щелкает затвор фотоаппарата, запечатлевая момент. Вот они на крыше Хогвартса сидят в обнимку, а над их головами ангелок, целясь во влюбленную парочку, выпускает стрелу. Да, он бы хотел запечатлеть этот момент, пусть даже воспоминание все еще ярко в его памяти. Или, например, они – в ролях Адама и Евы - ясным летним днем в Запретном Лесу сидят на ветке дерева, а в руках красное сочное яблоко – яблоко раздора – которое они намереваются уничтожить. Ллойд снова смущается – последняя сценка определенно не для посторонних глаз. - Думаю, - утвердительно кивнул Ллойд на вопрос Эрики. – Уверен в серьезности своих высказываний, но не уверен, что сама любовь – это серьезно. Чувства вспыхивают неожиданно, оглушают, подчиняют… о какой серьезности в таком случае можно говорить? Любовь – это несерьезно, но как определить я не знаю. Любовь – это внезапность. Любовь – это лавина чувств, которая накрывает с головой и не дает ни единого шанса выбраться. Я сейчас погребен заживо под всем этим и, ты знаешь, у меня нет ни единого желания оттуда выбираться. Особенно, если ты будешь рядом, - Ллойд отвел взгляд, но пересилив себя, продолжил. – Но чтобы ты не думала, что я весь из себя такой мистер несерьезность, скажу, что отношения между нами – вот что действительно несет в себе большую ответственность. И не потому, что мы за ответе за тех, кого приручили. Мы ведь оба осознанно сделали выбор, так? А теперь нужно взять толику ответственности и я хочу сказать, что готов взять ее на себя, я готов быть ответственным. Не знаю, как и что из этого выйдет. «И выйдет ли вообще», - мысленно поправил себя Ллойд. Даже он понимал, что с его характером и привычным отношением к миру будет сложно перестроиться. До этого момента он отвечал лишь за свою собственную жизнь и то, можно сказать, с переменных успехом, а если уж оценивать по школьной системе оценок, то и вовсе… «удовлетворительно». Хаффлпаффец засунул руки в карманы и поежился. Тема о бывших девушках была неприятной. - Да, были, - честно признался Браун. Если он решился начинать отношения, то они не должны строится на умалчивании или, что еще хуже, на вранье. Хаффлпаффец решил для себя, что с Эрикой он будет предельно честен во всех вопросах. Да и разве хаффлпаффцы умеют врать? В них по определению не заложено это умение. – Но ни одной из них я не говорил о своих чувствах. В этом смысле ты у меня первая. Ллойд все еще смотрел в сторону, стараясь скрыть свое смущение. Темнота скрывала румянец, но она не могла убрать волнение из голоса. Эрика, как и сам Ллойд, была взволнована. Но она права, этот разговор так или иначе должен состояться между ними. И будет лучше, если все прояснят изначально. Брауну не хотелось, чтобы между ними стояли какие-либо преграды, даже его не самое… радужное прошлое. - Ты имеешь в виду плотские удовольствия? – Ллойд криво усмехнулся - нервное. – Были и они, но вряд ли это можно назвать любовью. Что-нибудь в духе «пляска похоти», «танец животной страсти», да, но не любовь, - он пожал плечами, старательно не встречаясь взглядом с глазами стоящей напротив девушки.
Erika Walter: Он ее успокоил. Ну, не то чтобы успокоил, Эрика все еще была несколько озадачена, смущена и возбуждена происходящим, но Ллойд не стал увиливать от вопросов и не стал над ней смеяться, поэтому ей стало легче. Она даже попыталась улыбнуться, хотя и его признание в том, что «плотские удовольствия» у него были, немного ее напугала. По крайней мере, Эрика не была готова в ближайшее время пойти настолько далеко, хотя ее и захватывал водоворот чувств, когда Ллойд касался ее и целовал. Конечно, его признание в любви и в том, что это было первое подобное признание в его жизни, грело душу. Он не смотрел ей в глаза, но она вполне была готова расценить это как признак волнения, а не способ увиливать и лгать. И ощущая и наблюдая за тем, как он нервничает, Эрика почувствовала, как сердце наполняется нежностью к этому взъерошенному парню, который так внезапно появился в ее жизни, став близким и желанным спутником за такое короткое время. Она никогда раньше не влюблялась. Ребята привлекали ее только как друзья, и она не делала различий между полами, воспринимая всех людей, как людей. И, наверное, сейчас в ее жизни это изменилось по отношению только к одному человеку. И пришло время это признать. - Лло, - тихо позвала Эрика, медленно поднесла ладони к его лицу, прижав к щекам и поворачивая его голову так, чтобы он смотрел ей в глаза. – Спасибо, - выдохнула она в его губы, мягко и все еще слегка неуверенно касаясь его губ своими. Отстранившись, но продолжая держать его лицо в своих ладонях, зарываясь кончиками пальцев в его волосы, глядя в глаза, девушка прижалась лбом к его лбу, продолжая тихо говорить: - У меня никогда никого не было. И, честно говоря, я никогда не задумывалась об этом, - ей хотелось сказать ему так много, так много, чтобы он понял, чтобы тонкая нить, связавшая их после этого разговора, стала сильнее и прочнее, чтобы они были не просто откровенны друг с другом, но и понимали друг друга. - И если бы не ты, не знаю, когда бы я задумалась и задумалась ли вообще. Я хочу сказать, что я тоже не знаю, что из этого получится, но мне бы хотелось, чтобы все получилось. И, наверное, я тоже тебя люблю. И готова взять ответственность за эти слова. И…, - Эрика чуть покраснела, поскольку ее мысли были не такими уж чистыми и невинными, потому как разговор о «плотских удовольствиях» не мог не затронуть ее. – Я хочу, чтобы ты поцеловал меня…, - еле слышно проговорила она, прижимаясь к нему и утопая в его взгляде. – И в следующий раз, если возникнет какая-нибудь ситуация, вроде вчерашней… просто… поговори со мной…
Lloyd Brown: Делиться подробностями своей интимной жизни было… смущающе. И все же, Ллойд переборол свою стеснительность. О таких вещах не знали даже его друзья, которым только и оставалось, что додумывать все самостоятельно. Иногда их мысли доходили до абсурда, иногда как никогда близко подбирались к истине. Но Ллойд хранил молчание, не собираясь становиться центром слухов и насмешек. Ллойд стоял рядом с девушкой и понимал, что общение с ней – совершено иной мир, такой простой и сложный одновременно. Такой необычный и удивительный, непредсказуемый, но затягивающий. Он чувствовал, как невидимые нити опутывают его, утягивают в этот мир и - что невероятно, но факт – Браун никоим образом не сопротивлялся этому притяжению, наоборот, готов был сам идти туда, куда его потянет. Не это ли называется любовью? Взаимное притяжение двух половинок? Он был уверен, что – да, это любовь. Ллойд улыбнулся в приоткрытые губы Эрики, которые мгновение назад робко прижались к его. Еще никогда его не благодарили за откровенность, скорее наоборот, проклинали. Не будь он столь… прямолинеен, возможно, было бы меньше девичьих обид. Но он таков, каким является вот уже на протяжении семнадцати лет. Почему-то никто не желал понять, что в таком возрасте практически нереально изменить характер уже не мальчика, но еще не мужчины. С Эрикой было иначе. Она полностью принимала его вместе с изъянами, недостатками и тяжелым нравом. Ему нравилось это ощущение ее ладошек, нежно обнимающих его щеки. Приятно. Он слегка повернул голову в сторону, чтобы дотронуться губами до середины раскрытой ладошки. Ее правда его нисколько не удивила, но что-то затронула в его душе. Да, если задуматься, Эрика общалась с парнями довольно свободно, не краснела, не смущалась и не делала ничего, присущее легкомысленным девчонкам, в присутствии парней. Да и хаффлпаффцы относились к ней, как «своему парню». Ллойд мысленно усмехнулся. Действительно, если не столкнешься с подобным – не задумаешься. Хотя были индивидуумы в замке, которые только и жили этими мыслями. А хаффлпаффцы они другие, им некогда думать о чем-то эфемерном, когда вокруг столько интересного и занимательного. - Мы попробуем, - убедительно произнес Браун, заглядывая в ее глаза, поблескивающие в темноте. Просьба о поцелуе была встречена одобрительным кивком и жаром, пронесшимся по телу. Ллойд обхватил ладонями тонкую талию девушки, притягивая ее к себе и впиваясь в ее губы требовательным поцелуем. Почти моментально углубил его, возвращая и устанавливая свои права. Да, только его. - Устроим семейный совет, - пробормотал он, отстраняясь и делая глоток воздуха, и вновь приникая к теплым губами Эрики.
Erika Walter: Тепло от, оказавшихся на талии теплых, больших, ладоней прокатилось по всему телу, заглянуло в каждый уголок, сбило сердечный ритм, точно сердце Эрики было мячиком на резинке, который кто-то оттянул и отпустил, и вот теперь оно скачет и раскачивается из стороны в сторону, вверх и вниз. Странное чувство, но такое приятное. Впрочем, на анализ подобного явления у нее не хватило времени. Ее губы были захвачены в плен горячими и требовательными губами Ллойда, который, выполняя ее просьбу, точно клеймил ее, будто мечтая лишь о том, чтобы оставить как можно более очевидный отпечаток, доказательство, что эта девушка его. Под таким напором Эрика слегка растерялась. Несколько долгих секунд не могла понять, что именно от нее требуется и как, собственно, запустить подобный двигательный механизм своего собственного рта, дабы ответить Брауну хотя бы с половиной той же прыти, что он вкладывал в это незамысловатое, но такое терпкое и волнительное действо. Несмело шевельнула губами. Потом снова и снова, пока не начала терять голову от захватывающих поцелуев, вызывавших в теле такие яркие, уже знакомые со Дня Святого Валентина, реакции. И тогда уже это стало получаться само собой и оказалось таким же простым и естественным, как дышать. И тут, конечно же, сразу же оказалось, что дышать-то как раз Эрика и забыла. Отстранившись от губ Ллойда, настолько насколько смогла, девушка прерывисто задышала, глядя на парня широко распахнутыми, потемневшими от чувств, а от этого ставшими цвета темного шоколада, глазами. Она чувствовала легкое жжение в губах. Они ощущались несколько больше и сильнее, чем обычно, что, должно быть, было вполне естественно, но опять же крайне занятно. Впрочем, эти мысли долго не занимали голову хаффлпаффки. Все еще находясь под впечатлением от жарких, глубоких поцелуев, в кольце горячих, сильных рук и под властью взгляда небесно-голубых, блестящих глаз, Эрика выдала спонтанную, но единственную из возможных в данном состоянии, характеристику только что совершенного и прочувствованного: - Ого, - прозвучало это с какой-то непривычной, неестественной хрипотцой и придыханием. Глаза Эрики еще сильнее округлились, и девушка прижала ладошку к своим губам, не до конца понимая, что произошло с привычным и не отличавшимся столь странными интонациями и дополнениями голосом. При этом вторая ладонь медленно съехала по щеке Брауна на плечо, где и остановилась. Тонкие пальцы чуть сжались, точно Эрика боялась, что Ллойд сейчас растворится в воздухе, и окажется, что все это ей привиделось. Это была бы очень злая шутка. Прийдя немного в себя, девушка все-таки решила отнять пальцы от своих губ, но тут же заняла их поглаживанием губ Брауна, просто ради удовольствия, ну и на предмет выявления припухлость, подобной той, что появилась на ее губах. При этом взгляд ее пристально следил за действиями пальцев, но читался в нем не столько интерес исследователя, занятого познанием новой игрушки, сколько практически явное желание повторить пройденный материал. А потом закрепить и повторить еще несколько раз до полного изнеможения, если такое вообще возможно.
Lloyd Brown: Ллойд наслаждался сладкими мгновениями робкой близости здесь и сейчас. Иногда казалось, что Эрика возьмет и растворится в темной дымке, а хаффлпаффец резко проснется, жадно глотая воздух, и непременно побежит, не переодевшись и не обувшись, искать девушку. А через мгновение казалось, что реальнее, нежели сейчас, быть просто не может. Разве эти прикосновения и поцелуи, от которых сладко ноет низ живота, можно так почувствовать во сне? Брауну нравится инициатива: пробовать ее чувствительные и нежные губы, исследовать ровные зубы и состязаться с ее непослушным и характерным язычком, находить нужные местечки и ласкать их снова и снова. А в следующее мгновение уже Эрика перехватывает инициативу, и Ллойду это нравится даже больше, чем он мог себе представить. Он раскрывает глаза, желая увидеть личико девушки, но не может ничего рассмотреть – из-за близости изображение размыто, а из-за темноты совершенно неразличимы ее эмоции. Но ее глаза закрыты и Ллойд, успокоившись, сам опускает веки, вновь отдаваясь этому пьянящему удовольствию. Быть покоренным этой девушкой он не против. Совсем не против. Отстранившись, он вслед за Эрикой судорожно глотнул воздух. Так ведь и забыть обо всем можно, даже о жизненно важном процессе, как дыхание. Он хотел было вновь прильнуть к ее губам, но ее ладошка, приложенная к ним, остановила его. Он нахмурился, припоминания, не сделал ли ей больно. Да, поцелуй был жарок и напорист, но… насколько он помнил, в ход зубы не пускал. А потом он посмотрел в ее широко распахнутые блестящие глаза и расплылся в улыбке. Они ведь раньше так не целовались, а если для Эрики это впервые, то шок – вполне обоснованное явление. - Ага, - Ллойд улыбнулся еще шире, не сводя глаз с ее прижатой к губам ладошки. Хотелось убрать. Очень хотелось. Безумное наваждение. Он спрятал руки за спину, на всякий случай сцепив их в замок. Как бы ни было сильно искушение, этим вечером он позволит вести партию Эрике. Губы Брауна были точно так же припухнутыми и покрасневшими. Он невольно облизал губы и, склонив голову, легко потерся щекой о руку, которая слабо удерживала его за плечо. Такая простая и понятная, но в тоже время нужна и околдовывающая романтика. Вот вторая ладошка перемещается на его лицо, дотрагиваясь, обводя контуры губ. Губы невольно дрогнули под этим прикосновением, сложились в полуулыбку. Непослушные и неповоротливые. Ллойд подумал о том, что, возможно, хотел бы навечно замереть в этом положении – соприкасаясь с девушкой, смотря в глаза и улыбаясь. Но замереть, значит, застыть, значит, не иметь никакого движения или изменения, а ему так бы хотелось слышать ее сердцебиение, ощущать свое участившееся, ловить ее любое движение или эмоции, что проскальзывали на ее личике. Взгляд зацепился за темные точечки под нижней губой. Не задумываясь о действиях, Ллойд склоняется над Эрикой, захватывая ее нижнюю губу, и скользит по родинкам, ощущая их выпуклость и твердость по сравнению с кожей. И легко дотрагивается до плотного комочка на щеке и, отстранившись, зачем-то говорит: - Счастливая.
Erika Walter: Сладкое томление. Такое новое, такое непонятное, такое любопытное. Каждый шаг в их отношениях с Ллойдом приносил что-то новое, что-то неожиданное. Окружающий мир был где-то далеко. Казалось, они находятся не в закутке под лестницей, где любой проходящий мимо мог их заметить, а в каком-нибудь волшебном пузыре, где никого нет, кроме них. Их окутывали чувства, чувства, которые были новыми, сильными и невероятными. Они кружили голову, учащали сердцебиение, сбивали дыхание и вызывали острую нехватку человека, когда его не было рядом. Это было так странно, так ново. Ллойд снова оказался рядом, его губы коснулись ее нижней губы, прихватывая, вызывая внутри новую волну восторга и удовольствия, а потом спустились ниже, лаская лицо и родинки, черные точки на светлой коже. Эрика с трудом дышала, прижимаясь к Брауну всем телом, прикрыв глаза и чуть откинув голову, чтобы ему было удобнее касаться ее. Девушка облизала губы, ощущая, как внутри зарождаются теплые, хриплые звуки, ощущая потребность, выпустить их на свободу, но смущаясь этого желания, а оттого подавляя их. Одно единственное слово, произнесенное Ллойдом, прошлось мурашками по спине, заставив прогнуться, сладко вздрогнуть. И мысленно согласиться с ним. Счастливая. Несомненно, Эрика была счастлива. И это тоже было ново, но теперь она была уверена, что это ощущение будет только расти в ней, потому что рядом был Ллойд. А он и есть то, что делает ее счастливой.
полная версия страницы